Статья Председателя правления МКА «Магнетар» Александра Саковича для портала «Право.ru».
Практика использования этой статьи в настоящее время представляет собой очевидный вызов адвокатскому сообществу. Она требует самого пристального внимания с точки зрения поиска баланса между обеспечением подлинной законности и пресечением излишне широкого трактования даже в экстраординарных условиях окружающих реалий.
От «мертвой нормы» к фискальному оружию
Ст. 169 ГК, предусматривающая недействительность сделок, совершенных с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, долгое время оставалась на периферии судебной практики. Ее характеризовали как карающую норму, «правовую казуистику», применение которой было сопряжено с высокой степенью судейского усмотрения из-за оценочного характера понятий «правопорядок» и «нравственность». В 2022 году был принят Федеральный закон от 07.10.2022 № 387-ФЗ «О внесении изменений в статью 52 АПК и статью 45 ГПК», в соответствии с которым прокурор, основываясь на новой редакции указанных статей, получил право инициировать судебное разбирательство с требованием о признании сделки недействительной и применении последствий ее недействительности в случае, если сделка нарушает требования санкционного, «антиотмывочного», валютного, таможенного и налогового законодательства. С того момента наблюдается стремительная трансформация роли и значения этой ст. 169 ГК. Из экзотического и редко применяемого инструмента она превращается в мощное оружие в руках государства — и в первую очередь прокуратуры — для борьбы с широким спектром действий, признаваемых антисоциальными. Эволюция 169-й статьи в «антибиотик последней надежды» вызывает серьезные дискуссии о балансе между защитой публичных интересов и правовой определенностью в гражданском обороте.
Согласно данным из открытых источников, за первые семь месяцев 2025 года количество исков прокуратуры и таможенных органов по ст. 169 ГК достигло 90, что в 18 раз больше, чем в 2022-м. При этом уровень удовлетворения требований прокуратуры составляет 76%. Эти цифры свидетельствуют не просто о росте активности, а о формировании устойчивой правоприменительной стратегии.
От теоретической конструкции к судебной реальности
Исторически ст. 169 ГК применялась чаще всего в ситуациях, когда сделка напрямую нарушала фундаментальные устои общества: например, была направлена на оборот наркотиков, оружия, пропаганду вражды. Правовая реформа 2013 года изменила санкцию, и вместо безусловного взыскания всего полученного в доход государства было установлено правило о двусторонней реституции (ст. 167 ГК), а конфискационные последствия стали применяться лишь в случаях, прямо предусмотренных законом, и только при доказанности умысла обеих сторон. Это должно было сузить сферу применения нормы, но на практике произошло обратное.
Правоприменительная практика, подкрепленная позициями высших судов (например, Постановление Пленума ВС от 23.06.2015 № 25), значительно расширила толкование понятия «основы правопорядка». Теперь под них подпадают не только базовые конституционные принципы, но и публичные интересы, связанные с экономической безопасностью, исполнением бюджетного и налогового законодательства, противодействием санкциям. При этом ключевым условием применения статьи остается умысел хотя бы одной стороны и заведомая противность цели сделки основам правопорядка или нравственности.
Ключевые векторы прокурорского оспаривания
Анализ актуальной судебной практики показывает, что органы прокуратуры действительно активно используют ст. 169 ГК.
1. Сделки, нарушающие законодательство о стратегических предприятиях и иностранных инвестициях
Ярким примером стало дело № А21-2269/2023 о приобретении акций Калининградского морского торгового порта (постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 15 ноября 2023 года № Ф07-15600/23). В нем суды трех инстанций установили, что британская компания Orneto Partners LP и физические лица, входившие в единую группу с бенефициаром-нерезидентом, приобрели 46,5% акций порта, имеющего стратегическое значение для обеспечения продовольственной, энергетической и военной безопасности эксклавного региона. Сделки были совершены без предварительного согласования с правительственной комиссией по контролю за иностранными инвестициями, что прямо нарушало ФЗ № 57. Суд квалифицировал действия сторон как направленные на обход законодательства, подчеркнув при этом, что получение контроля над стратегическим объектом заведомо противоречит основам правопорядка. Акции были взысканы в доход РФ.
Это дело демонстрирует использование ст. 169 ГК для защиты экономического суверенитета и обороноспособности страны. В условиях геополитической напряженности нарушение режима контроля над стратегическими активами трактуется не как формальное правонарушение, а как антисоциальное поведение, подрывающее государственные интересы.
2. Схемы по уклонению от уплаты налогов и выводу капитала («обналичивание»)
В деле № А40-256977/2023 (постановление Арбитражного суда Московского округа от 15 мая 2025 года № Ф05-4269/25) прокурор оспорил соглашение о новации задолженности между «Ойл Технолоджис», «Нефтегазиндустрией» и Vitol SA. Согласно реализованной этими лицами схеме, после получения предоплаты от иностранного контрагента «Нефтегазиндустрия» не поставила товар, но затем «перевела» долг на аффилированную «Ойл Технолоджис», которая формально обязалась его погасить. Суды ранее (дело № А41-9038/23) уже установили, что «Ойл Технолоджис» и «Нефтегазиндустрия» — аффилированные лица, а само соглашение о новации — фиктивное. Его цель — создать видимость задолженности и получить контроль над процедурой банкротства. С учетом того, что участниками «Ойл Технолоджис» были кипрские компании, а Кипр включен в перечень недружественных государств, суд указал, что такие действия направлены на легализацию неправомерных финансовых потоков и подрыв института банкротства. Сделка была признана ничтожной по ст. 169 ГК, а $39,6 млн — взысканы в доход РФ.
3. Картельные сговоры на торгах
Дело № А45-21729/2024 (постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 30 мая 2025 года № Ф04-4162/2024) иллюстрирует применение ст. 169 ГК к антиконкурентным соглашениям. Прокуратура добилась признания картельного сговора при проведении электронных аукционов сделкой, противной основам правопорядка. Суд взыскал в доход РФ незаконно полученный доход, указав, что такие соглашения подрывают принципы контрактной системы, посягают на публичные интересы и ведут к неэффективному использованию бюджетных средств.
Это дело также наглядный пример нового и весьма активно развивающегося правоприменительного тренда. Ранее картельные соглашения квалифицировались исключительно как административные правонарушения, теперь же они могут влечь и такие серьезные гражданско-правовые последствия, как конфискация всего полученного по сделке. Очевидно, что такой подход призван создавать мощный сдерживающий эффект, особенно в сфере госзакупок.
4. Сделки с «недружественными» иностранными лицами в обход установленных ограничений
В настоящее время отмечается еще один тренд — на оспаривание сделок, направленных на исполнение обязательств перед иностранными кредиторами без соблюдения временного порядка (указ президента № 95). Знание сторонами о специальных ограничениях и их целенаправленное нарушение трактуется прокуратурой (а вслед за ней и судами) как обход закона и противоречие основам правопорядка, что ведет к конфискационным последствиям. Например, в широкоизвестном деле IKEA российская структура перевела 12,9 млрд руб. ирландской компании якобы за поставку товаров. Суд установил, что реальной поставки не было, а операция была направлена на обход указа президента о временном порядке исполнения обязательств перед «недружественными» кредиторами. Сделка была признана антисоциальной, а сумма взыскана в бюджет.
5. Мнимые сделки в рамках реализации гособоронзаказа
В силу очевидных причин и обстоятельств особенно пристального внимания органов прокуратуры удостоились контракты гособоронзаказа. Ярким примером этого стало дело № А47-15587/2021, рассмотренное Арбитражным судом Оренбургской области и вышестоящими инстанциями (постановление Арбитражного суда Уральского округа от 12 августа 2024 года № Ф09-3917/24), в котором прокуратура оспорила шесть договоров подряда на общую сумму 14,4 млн руб., заключенных «Специализированным застройщиком „РеалСтрой“» со «Снабэлектростроем». Суды установили, что «Снабэлектрострой» — техническая организация: у нее нет имущества, персонала (один сотрудник с зарплатой 3100 руб.), нулевая бухгалтерская отчетность, а в ЕГРЮЛ внесена запись о недостоверности адреса. При этом работы по договорам реально не выполнялись, а аналогичные объемы были выполнены ИП Тананыкиной. Суд квалифицировал договоры как мнимые, заключенные с целью неправомерного присвоения бюджетных средств, выделенных на гособоронзаказ. Несмотря на возражения ответчика о добросовестности и отсутствии умысла, суд указал: отсутствие у контрагента даже минимальных ресурсов для исполнения обязательств свидетельствует о его заведомой недобросовестности и умышленном создании видимости сделки.
Выводы и тенденции
Между защитой и произволом
Совершенно очевидно, что ст. 169 ГК переживает второе рождение, эволюционировав в мощный «антибиотик последней надежды» в арсенале фискальных и контролирующих органов. Оправданна ли эта мера по оздоровлению экономики и защите национальных интересов в сложных внешнеполитических условиях или же она ведет к избыточной криминализации гражданско-правовых отношений и ослаблению принципа правовой определенности — вопрос, который будет оставаться предметом острых дискуссий в юридическом сообществе. Возможно, когда-нибудь она даже будет возвращена к своему исходному назначению: защите не от «недружественных» контрагентов или серых схем, а от подлинно антисоциального поведения, которое очевидно и неприемлемо для любого разумного участника оборота.
